Государственный Центр Перевода представляет фрагменты исторического романа известного азербайджанского писателя Эйюба Абасова «Зангезур», отражающего картину кровавой резни, учиненной армянскими головорезами в 1918-1920 годах в Зангезурском уезде Азербайджана. Отобранные фрагменты произведения направлены в зарубежные СМИ в переводе на английский, русский, турецкий, персидский, арабский, грузинский, французский, украинский, чешский, испанский и немецкий языки.

   Эйюб Абасов - прозаик, драматург, журналист, Заслуженный деятель искусств Азербайджана.

   Родился в 1905 году в селе Шеки Зангезурского уезда Азербайджана. Он потерял семью в 1918 году в кровавой резне, учиненной в Зангезуре армянскими головорезами под предводительством Андраника Озаняна. Спасаясь от кровавых расправ, в 13 лет он вместе с немногочисленной группой односельчан, уцелевших в резне, перебирается в Нахчыван к родственникам.

   В 1930 году Э.Абасов окончил факультет языка и литературы Азербайджанского государственного педагогического университета, а в 1934-1937 годах проходил обучение на курсах редакторов и переводчиков в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург). Его перу принадлежит двухтомный исторический роман «Зангезур», в котором автор мастерски воссоздал события тех лет и образы армянских палачей Андраника, Дро и Нжде.

   52-летний писатель покинул этот мир вскоре после выхода в свет романа в 1957 году – 18 декабря того же года.

   Государственный Центр Перевода представляет фрагменты из романа «Зангезур», опирающегося на факты и документальные свидетельства. 

     Фрагменты из романа «Зангезур»

«В селе Гызылджыг царила невиданная до той ночи сутолока. Дома, улицы, мельницы были забиты людьми. Они стекались сюда в эту чудную летнюю ночь, вырвавшись из лап смерти. Эти люди прибыли из разрушенных, сожженных деревень - Агуди, Вагуди, Уруд, Гаракильсе, спасаясь от пушек и винтовок оголтелого Андраника. Но беда неотступно следовала за ними. «О горе мне, сынок», «О сестра моя, отец мой», «Мой несчастный сынок, не воротится», «Дом, земля моя сгорели дотла», «Хлеба...» От безутешных стонов и криков, пробирающих до самого сердца, звенело в ушах. На выжженной земле не осталось ни травинки, ни единого сорняка. Собрав свое войско и армянское население на площади в Горисе, Андраник произнес: «Видали, как я поквитался за армян, убитых в Турции! Не оставлю камня на камне и в других мусульманских селах».

***

«Стоял конец апреля 1919 года... За исключением богачей и некоторых сельчан, сумевших забрать с собой пожитки и деньги, беженцы из Зангезура влачили тяжкое существование. Бедствовали тысячи людей, не имевших ни клочка земли для посева, ни куска хлеба, ни одежды. Проблеска надежды, возможности избавиться от пут невзгод и несчастий не предвиделось. Чтобы выжить, они были обречены терпеть всякого рода лишения и унижения. Но беженцы из Зангезура истово верили в то, что луч счастья забрезжит в их беспросветной, печальной судьбе, что солнце взойдет на небосклоне их горестной жизни. Они тосковали по родным местам, испепеленным и разрушенным дашнаками, лелея мечту вернуться и вновь разжечь погасшие очаги. Но вернуться в края, где разбойничали дашнаки, не представлялось возможным...»

***

«Говорят, тонущий хватается за соломинку. Лишения вынуждали несчастных, обездоленных людей соглашаться на любую работу. Одни вспахивали земли, занимались выпасом, другие пряли, вычесывали шерсть, коробейничали, кто-то просил милостыню. Некоторые беженцы отказывались покидать насиженные места.  «Если нам суждено умереть, то умрем здесь», - говорили они. А кто-то колесил по соседним селам в надежде отыскать хоть краюху хлеба или какую-то подходящую работу. Не было дня, чтобы кто-то не умер от хворей и голода. Тысячи беженцев погибли в течение этих десяти месяцев изгнания - летом от палящего зноя и брюшного тифа, а зимой - от пневмонии».

***

«...Крестьяне, бедняки! Дашнакское правительство - это правительство богачей, меликов и помещиков. С приходом дашнаков ваше положение ухудшилось. Села прозябают в голоде и нищете. Дашнаки и не думают прекращать противостояние с мусульманами и грузинами, наоборот, ситуация только обостряется. Отобранное у вас зерно и скот они скармливают своим войскам. А дома гибнут от голода ваши семьи. Вас водят за нос, кормят лживыми посулами. Бедняки вынуждены продавать свою землю, чтобы высушить слезы своих детей куском хлеба. А богачи заявляют: «У меня больше нет земли для вас. Брать взаймы семена негоже, так что сами ищите себе пропитание...»

***

«Ара, безумный басурманин, что ты заносишься, хватит молоть чепуху! Как ваши могли взять Зангезур?! Разве вам неизвестно, что американцы и генерал Деникин стоят за нами?! Так вот знай, что погоним мы вас до Аскерана. Приберем к рукам Карабах и Нахчыван!» - не унимался армянский офицер.

***

Председателю Губадлинского революционного комитета!

«Предлагаю вам безотлагательно передать в мое распоряжение армянских коммунистов и партизан, бежавших из Зангезура и нашедших себе пристанище в вашем уезде. Если они не вернутся, их дома будут сожжены, а семьи расстреляны: от мала до велика. Обещаю сохранить жизнь возвращенцам. Г.Нжде, 10 июня 1920 года».

***

«Вражда с целью захвата новых земель, призванная посеять семена национальной розни и междоусобиц, была непродолжительной, но весьма разрушительной. Были убитые и раненые с обеих сторон. Дома были опустошены и разграблены, и только армянские села остались нетронутыми, их жители не стали изгнанниками и беженцами, не покинули своих домов».

***

«Перед двухэтажным домом собралась большая толпа. Люди в лохмотьях, печально переговаривавшиеся друг с другом, ожидали новостей. Спустя некоторое время на балкон вышел убеленный сединами мужчина, на вид лет 58-60, среднего роста, широкоплечий, в мундире генерала русской армии.

– Андраник паша! Андраник паша! - скандировала толпа, приветственно хлопая в ладоши.

Андраник взмахнул рукой и толпа тотчас утихла. Все обратились в слух, пристально глядя на человека в генеральском мундире.

– Гахдаганы! (так по-армянски называют беженцев) Армяне, разлученные со своими краями. Я знаю о вашей беде! У вас нет крыши над головой, нет земли, чтобы сеять, нет хлеба. Вы оставили все это в Ардахане, Карсе и Сарыкамыше. Здесь никто не всплакнет о вашей беде, никто не позаботится о вас. Вы пришли просить меня о помощи. Я сделаю все возможное. Я не смог отомстить туркам, обрекшим вас на это состояние, но я поквитаюсь за вас на Кавказе, здесь, в Зангезуре. Дождитесь этого дня! А теперь расходитесь по домам!

«Когда же это случится? Мы не в состоянии прокормить себя», - воскликнули люди из толпы. Не проронив ни слова, Андраник, словно не внявший их словам, вошел в помещение.

Люди в замешательстве глядели друг на друга. «С кем он намерен поквитаться в Зангезуре? Он не сказал, чем поможет нам. Всё пустое, Андраник паша нам не помощник», - перешептывались люди.

Андраник ухмыльнулся:

– Что это за правительство?

– Национальное правительство Армении.

– Очевидно, вы имеете в виду Тифлисское правительство? Так это марионетка, а не правительство!

– Мне кажется, военные должны быть более искушенными в политике. Тифлисского правительства нет. В Закавказье три правительства: меньшевистское, мусаватское и армянское. Вы, армяне, должны подчиняться армянскому правительству. Мы выяснили, откуда вы, чем занимаетесь и как очутились здесь. Наши цели и помыслы едины. Вы со своим отрядом должны примкнуть к рядам армянской национальной армии. Вы, как офицер, должны служить в армянской армии. Вы...

Андраник перебил его:

– Я не рядовой офицер, господин генерал! - парировал он.

- Дело не в звании, вас прозвали пашой, турецкий чин не к лицу армянину. Так вот, мы устроим штаб наших войск, сколоченных в Зангезуре, в Горисе. Сделайте так, чтобы среди солдат не возникало распрей».

***

«Прежде чем осушить этот бокал, я хочу произнести пару слов», - неторопливо, смакуя каждое слово, произнес священник, и взгляды присутствующих тотчас устремились на него. «Пристав ага сказал, что изучает языки народов Кавказа. Это хорошо. Но было бы лучше, если бы прежде он освоил армянский язык, потому что армянский язык, как и история армян, уходит корнями в глубокую древность».

– Изучим и это, - снисходительно улыбнулся пристав.

Почувствовав иронию в его словах, Месроп побагровел и сконфуженно процедил: «Да, да, пристав ага, я представлю доказательства древности армянской нации. И хорошо бы еще открыть армянскую школу».

***

«Слова Месропа олицетворяют воззрения армянской церкви. «Моя нация возвышается над остальными. Армянский народ – самый древний. Из-под каждого камня проглядывает история армян...»»

***

Андраник не хотел повторять ошибок, допущенных им в первой резне. Атаковав вторично, он намеревался перекрыть все пути, чтобы никто не выбрался живым... Не должно было уцелеть ни одно мусульманское село.

***

– Святой отец, поспешай в Тегеран, не медли, - сказал Нжде.

- В Тегеран?

- Да. Я отправляю тебя, как доверенное лицо, в Тегеран к британскому консулу. Встреться с ним, переговори, скажи, что представляешь власти Сюника и армянскую нацию. Передай, что мы готовы отдать им в безраздельное пользование Зангезурские леса, медные рудники, одним словом, все богатства недр земли. Особо отметь, что Нжде, полагаясь на вас, сдается красным. Так почему не приходят на выручку британские войска? Почему обрекают нас на борьбу в одиночке? Отчего британское правительство позволяет, чтобы такая жемчужина, как Закавказье, оказалась в руках большевиков? После переговори посредством британского консула с правительством Ирана. Скажешь, что, если большевики укрепятся в Закавказье, опасность нависнет над Ираном. Пускай иранское правительство поможет нам, чем может...

***

«Наши войска скоро перейдут в наступление. Мы приберем к рукам мусульманские села неподалеку от нашей границы. Вскоре мы войдем в Карабах - таков наш план. Веди и окрестные села в руках наших армянских собратьев. Хорошую бойню наши учинили там. Многие погибли, а оставшиеся в живых мусульмане бежали в Иран и Нахчыван».

***

«Заснеженные, туманные горы, пожухшие луга, утратившие былую свежесть и очарование, были не в силах удержать беженцев из Зангезура. Земля будто устала внимать их скорбным стонам... Босые, голодные люди, подобно перелетным птицам, пустились на поиски нового пристанища. Некоторые семьи направились в Нахчыванский уезд. Кто-то побрел в направлении Курдистана, Джебраила, Барды, Агдама и Евлаха. Спасаясь от рук армянских головорезов, беженцы волочились без рук, без ног, сломленные болезнями, раненые, пешие... Те, кто были не в состоянии идти, селились в Минкенде, Моллахмедли и Гаракешише. Но и там не было им покоя… Не найдя пристанища, они укрывались в гротах.

Эйюб Абасов